Так мило улыбается и просит остаться, что на пару мгновений становится ее жаль. Ну конечно, когда еще будет возможность провести время с таким интересным человеком? Но нет, увы. Прости дорогая, у меня тут полно дел. Со столькими нужно поздороваться, от стольких наслушаться жалоб. У всех как всегда проблемы, проблемы, проблемы. А я... А что я? Я добрый крестный отец, который всегда найдет, что сказать в поддержку. Наверное поэтому многие так тянуться ко мне. Люди любят внимание и любят, когда интересуются их жизнью. Ох, хорошо, что они не знают о чем я думаю, когда высказывают мне все это. Особенно некоторые хрупкие существа, которых я к третьей минуте разговора уже мысленно раздел.
А еще нужно поздравить Робеспьера. Твою мать, нашли куда меня пригласить. И разве стоило ради такого человека устраивать вечеринку? Сплошная серость да и только. И как Гюго не понимает, что его дорогой возлюбленный раз за разом наступает в одну и ту же лужу, которую, при чем, сам наверное и сделал. Но нужно идти, а потому я несколько раз извиняюсь перед очаровательной персоной, лежащей на диване и напоследок поцеловав тонкое запястье, удаляюсь, не забыв оставить номер телефона на тумбочке. Мало ли, вдруг и у нее в жизни что-то случится. Все таки, прав был Жук, из меня вышел бы отличный психолог. Относительно.
Идя по коридору, ловлю взглядом тысячи своих отражений в зеркалах, висящих друг против друга. Демонов вызывают, что ли?
Спускаюсь вниз. Туда, где праздник уже в самом разгаре. С каждой ступенькой все больше и больше погружаюсь в эту крышесносную атмосферу. Музыка гремит так, что каждый удар барабанов отдает неприятной вибрацией где-то в ступнях. Отлично. На меня уже устремлены несколько пар глаз. Сколько знакомых лиц. Они всем своим видом кричат мне о том, что требуется помощь. Совет. Поддержка. Это можно назвать по-разному. Я нужен им, этим людям.
Я широко улыбаюсь.

Пока Еся рассказывала мне про свою умершую недавно собачку по кличке "Маркиза", я безостановочно шарил глазами по комнате, рассматривая гостей. Милая так увлеклась прошлым этой дружелюбной дворняги что не замолкала ни на секунду даже когда Гюго откашлявшись, начал громогласно поздравлять своего хорошего со столь прекрасным праздником. Невольно морщусь, да так будто съел как минимум три огромных лимона. Есенинка на секунду замолкает, с любопытством наблюдая за мной и наконец ее внимание тоже переключается в центр событий. Роб скромно улыбается, хотя я уверен на сто процентов, что тот сейчас готов убить Гюго на месте за то что тот вообще все это затеял. Затем смотрит на гостей. Наши взгляды пересекаются. Черт, кажется у меня дернулся правый глаз. Кажется.
Как-то не по-доброму усмехаюсь и подмигиваю ему, медленно облизнув губы. Прекрасно знаю, как ботана это бесит. О боже, боже, как же его перекосило! Главное не засмеяться. Гюго, к счастью, ничего не замечает, продолжая радостно верещать и восхвалять своего благоговейного. Вся эта показушность. Ха, у меня намного круче бы получилось. Если бы было кого восхвалять. Взгляд невольно скользит по лицу Еси. Такой милой, улыбающейся, внимательно слушающей. Но нет. Это слишком... неправильно?
Даже сейчас я чувствую, как меня сверлят два Робеспьеровских буравчика и улыбка на лице становится лишь шире. О, наконец то они закончили болтать и можно снова расслабится.
Я стараюсь отвлекать себя на все, что угодно, только бы не признавать того, что взгляд раз за разом возвращается к одиноко сидящей фигуре в стороне от всех. Будто специально самый темный угол искал. Из головы никак не выходит эта мерзкая ухмылочка. Уверено допиваю уже черт знает какой по счету бокал вина, осторожно обнимаю Есю за плечи, гладя по голове. Та снова вспоминает свою псинку и лишь тихо всхлипывает. Мне льстит то, что я один из тех немногих, с кем она может говорить о своих проблемах. И кажется, я уже знаю, что подарить ей на Рождество.
Отстраняюсь.
Беру еще один бокал.
И иду прямо в сторону дивана в углу комнаты.
К одиноко сидящей фигуре.

Всегда интересно было наблюдать со стороны за людьми, погруженными в свои мысли. Даже у самых хладнокровных в это время выражение лица может меняться с периодичностью в доли секунд. Такие довольно часто попадаются. Ходят по улице с безумными улыбками и разговаривают сами с собой. Мне ли не знать, если я один из них.
Я изрядно выпил и на данный момент находился в таком состоянии, когда мир воспринимается так, будто смотришь на все через толстое стекло. Такое обычно ставят в камерах для психически неуравновешенных. Осталось только решить, врач ты или пациент. Именно поэтому повнимательней разглядеть незнакомца удалось лишь тогда, когда расстояние между нами было равно каким  то семи-восьми метрам. Бледный, как смерть и какой-то весь... черный. Ха, как звучит то. Выглядит так, будто у него кто-то умер и пришел он не на день рождения, а на похороны. Хотя, я даже одобряю. На следующее др Робеспьера я приду точно так же. Наверное, я могу бы подумать, что он представитель какой-нибудь субкультуры, но нет. Сомневаюсь.
Высокоактивный социопат.
Вон как напрягся то, когда меня заметил. Весь аж съежился, хоть и очень не хотел показывать это. Чуть опустив голову, встречаюсь глазами с изумрудными, точнее, изумрудным. Второй закрыт челкой. Привычный изучающий жест. Голова чуть наклоняется на бок, прищуриваюсь, а губы изгибаются в легкой полуулыбке. Заранее знаю, что это не подействует. Уже встречался с такими мрачными персонами, любящими забиться в уголок и не попадаться никому на глаза. Стоило бы быть более вежливым и узнать, могу ли присоединится, но заранее знаю, что ответ будет положительным. Ведь ему тоже стоило бы быть более вежливым. Так что мы сэкономим немного времени.
А я подустал.
Сажусь рядом. Вернее, можно сказать, что я буквально падаю на диван. Меня обнимают два прекрасных друга по имени Уют и Комфорт.  Поворачиваю голову, продолжая изучать предполагаемого собеседника. Молчание затягивается, грозя перерасти в напряжение, ну или агрессию. С моей стороны. Так что мы начинаем шоу.
- Знал, что в древности опиум употребляли для того, что бы молится Богу?

Отредактировано `bonaparte. (2012-01-11 17:54:23)

Натянутый, как струна, позвоночник начинает медленно расплавляться. Дико хочется солнца, моря, теплого песка. Я так утомился, что противное ощущение дискомфорта ни в какую не хочет отпустить - подкрадывается каждый раз, упрямо сжимая клыки. Пора домой. Стоит только представить мягкую кровать и теплое одеяло, как лицо озаряет легкая улыбка. На самом деле, ни смотря на свои постоянные похождения, я люблю спать один. Считаю, что кровать - это моя территория и никто не имеет права распоряжаться на ней по-своему,  и тем более, мешать мне. А эти глупые девочки считают, что я просто сделал дело и убежал. Определенно, пора уходить. Вот только мой новый знакомый может подумать, что спугнул своим угрюмым видом. Ему, конечно, будет все равно, но.. Кстати, что это он там говорит? Ах вот оно что, и у этого проблемы в жизни. Может, действительно, умер кто-то? Внимательно изучаю его лицо, всматриваюсь в глаза, которые тот так старательно отводит. А, видимо, выпил даже больше чем я.
Черный ворон.
Проведем небольшой осмотр. Этакое медицинское обследование, не хватает только белых перчаток и добродушной улыбки. Хрупкий. Чрезвычайно хрупкий и слишком бледный. Какой-то больной. Но мне это, определенно нравится. Даже когда этот начинает хихикать, словно психически неуравновешенный, лишь улыбаюсь в ответ. Он мне чем-то напоминает Робеспьера, ну, за исключением того, что эту птичку мне не хочется утопить в кислоте при первой же возможности. Ээ, а вот сейчас стоп. Погодите, как он меня назвал? Признаться честно, я в замешательстве. Узнаем об этом позже.
А вот это очень интересное ощущение, когда в твою голову совершенно внезапно приходит какая-либо идея и появляется желание осуществить ее сразу же.
Не медля.
Последний взгляд в центр гостиной, последняя гадкая ухмылочка дорогому имениннику. И внимание снова приковано к человеку, имя которого я даже не удосужился спросить, но это не важно. Я уже все для себя решил. А этот продолжает тихо смеяться, явно, переборщил. Даже не удостоив его ответом, я молча встаю, да так резко, что на секунду мир превращается в россыпь разноцветных кругов перед глазами. Пара мгновений, дабы прийти в себя и короткое:
- Пойдем. - ведь даже не дожидаюсь ни встречного вопроса, ни согласия, а просто и довольно бесцеремонно хватаю за локоть, потянув на себя. Сжимаю крепче. Надеюсь, что мне сейчас не устроят разнос.
Уже на всех порах несусь к выходу, увлекая за собой этого черно-белого незнакомца.

единственное, что мне нравится в подобной погоде - можно рисовать на запотевших стеклах. поэтому я моментально натягиваю на голову капюшон и широта восприятия мира сокращается процентов на сорок. сыро, мокро, совершенно не уютно, даже успеваешь пожалеть о том, что так быстро ретрировался. но уже соверешнно не важно. сейчас у нас тут есть кое-что более интересное. кое-кто.
кое-кто, до которого, видимо, только что дошло все происходящее и он начал возмущаться. молча дебошировать. если бы я не принимал во внимание того факта, что он пьян, я бы не на шутку перепугался за психическую устойчивость этого незнакомца. неустойчивость.
- скажи честно, сколько ты выпил? или на шестой сбился со счета, как это обычно и бывает?
в который раз внимательно всматриваюсь в бледное лицо. я в картинной галерее. экспонат "кощей. наше время".
тонкая куртка промокла почти насквозь, неприятный холодок пробирается под одежду. я желаю солнца. совершенно мне не нравится стоять вот так вот на холоде, без дела и ждать пока этот человечек придет в себя и перестанет стоять истуканом. шаг ближе.
два шага. три. снова ухватываюсь за тощую руку, но гораздо более мягче. тут надо быть осторожным. улыбка, щелк-щелк.
- я думаю, что сырой темный переулок - не лучшее место для того, что бы хоть как-то провести время. так что поехали. хватит стоять.
слабо тяну на себя. изо всех сил пытаюсь вырвать из параллельный вселенной.

черный мокрый воробей, спрятавшийся в своем маленьком убежище. взгляд совершенно пустой, ничего не выражающий.
ребенок впал в кому. бедный мой ребенок.
я старательно пытаюсь игнорировать то, что все мои вопросы просто напросто пропустили мимо ушей, хотя поначалу очень хотелось возмущаться, злиться и обижаться. но видя состояние своего дорогого спутника, я решил повременить с этим, а свое самолюбие засунуть куда-подальше. до поры до времени. хотя я и не считаю себя эгоистом, ни в коей мере. я вполне скромен и просто здраво оцениваю свои возможности. а в это время мы уже совсем мокрые. два водяных человека. руки вытекают из рукавов, вода хлещет по лицу, забирается под воротник. черные сырые облака медленно обволакивают. сжирают.
с какой-то дикой уверенностью хватаюсь за тонкие ледяные пальцы. вспоминаю, как в детстве стучал по капотам, стоящих во дворе машин, и скидывал с них сосульки. я продолжаю тянуть свое дитя за собой. я - заботливый буксир. ласковый и нежный бульдозер. не волнуйтесь, милейший, сейчас мы будем дома, подождите совсем чуть-чуть.
почему-то этого ребенка хочется защитить. интересное ощущение. я улыбаюсь.
- кстати, ты даже не сказал, как тебя зовут, крысеныш.
продвигаемся вперед, пока не достигаем цели. ботинки противно хлюпают, когда в очередной раз не заметив лужи, наступаю в точно ее центр. заталкиваю его в машину, а сам сажусь за руль. хоть я и выпил немного, надеюсь, что доедем без проблем. ну или умрем вместе.
медленно заводится двигатель.